Трагедия деревни Осовок из протокола допроса спасшегося жителя Д.Г. Козаченка
деревня Осовок
№253
Из протокола допроса спасшегося жителя деревни Осовок Д.Г. Козаченка
д. Осовок 25 июня 1961 г.
[…] ВОПРОС. Где находились вы в период Отечественной войны?
ОТВЕТ. В период Отечественной войны я проживал на временно оккупированной немцами территории в дер. Осовок, помогал партизанам.
ВОПРОС. Чинились ли какие-нибудь злодеяния в дер. Осовок в период немецкой оккупации?
ОТВЕТ. Помню, в первой половине января 1943 г. немецкие каратели, блокируя партизан, уничтожили в нашей деревне около 300 (трехсот) мирных жителей. Произошло эти при следующих обстоятельствах. Помню, находясь в деревне Осовок, в первой половине дня я узнал, что нашу деревню оцепляют со стороны Осипович немцы. Быстро собравшись, я с семьей на лошади, впряженной в сани, выехал в лес, вместе со мной успели скрыться и ряд других односельчан, но многие жители были захвачены карателями в деревне. Я лично карателей тогда не видел.
Выехав в лес в направлении дер. Гродзянка, я с односельчанами переночевал в лесу, а на утро [мы] узнали, что карателями со стороны Червеня в направлении Осипович «прочесывается» лес и всех, кого обнаруживают, каратели расстреливают. Решив, что и нас могут расстрелять, мы решили возвратиться в деревню Осовок. В деревню мы поехали обозом на санях. Я ехал последним.
Когда мы выехали на опушку леса недалеко от нашей деревни, то я увидел, что в нашем направлении из деревни Осовок движутся на санях каратели в белых маскировочных халатах, причем лошади так же были прикрыты каким-то белым материалом. Возвращаться в лес было поздно, и мы поехали навстречу карателям. Часть обоза с карателями проследовала мимо нас в направлении дер. Гродзянка, а повозки четыре остановились и каратели в белых маскировочных халатах, вооруженные винтовками и карабинами (возможно, автоматами), начали обыскивать нас. Помню, ко мне подошел неизвестный мне каратель и, разговаривая на польском языке, спросил,
что я везу. Я ответил, что зерно, после этого этот каратель меня избил и указал, чтобы я следовал в деревню. Прибыв в деревню, я увидел, что кроме карателей, возвратившихся за нами с опушки леса, в деревне находился еще ряд карателей в таких же маскировочных халатах. Видя, что всех приехавших из леса мирных жителей, каратели загоняют в дом Козаченка Алексея (дом был бревенчатый, крытый соломой, в 1944 г. он был сожжен при отступлении немцев), я незаметно от карателей скрылся в соседний дом. Помню, что в дом Козаченка Алексея было загнано 113 человек, среди которых в большинстве были женщины и дети.
Спрятавшись в соседний дом, я через некоторое время, примерно во второй половине дня, слышал со стороны сарая Евдакимовича, находившегося недалеко от дома Козаченка Алексея, приглушенные выстрелы и крики людей, но в окно я не смотрел, и что конкретно там происходило, не видел. Через некоторое время я увидел, как из деревни убегал подросток Гилицкий Король Антонович, затем, когда я вскоре вышел на улицу, то карателей в деревне уже не было, догорал сарай Евдакимовича, боясь, что каратели не все еще уехали из деревни, я убежал в лес, где находился несколько дней — примерно 5 дней. Возвратившись затем в деревню Осовок, я на пепелище сарая Евдакимовича видел обгорелые останки погибших односельчан, а на пепелищах двух сараев Лукашевича Ивана также видел две груды обгорелых останков. Помню, тогда от рук карателей погибли Козаченок Алексей, Евдакимович Лукаш с семьей, Лукашевич Иван с семьей, моя дочь Таня, а также ряд других односельчан. Кроме того, что наши односельчане были уничтожены в деревне, ряд мирных жителей погибли в лесу при «прочесывании» карателями леса. Всего по моим подсчетам погибло тогда около трехсот человек. Со слов Гилицкого Короля, являвшегося очевидцем злодеяния, мне было известно, что среди карателей, учинивших злодеяние в сарае Евдакимовича Лукаша, некоторые разговаривали по-русски, были среди карателей и немцы. Как рассказывал Гилицкий, старика Козаченка Алексея, женщину Кудрявцеву и ее грудного ребенка каратели втолкнули в горящий сарай Евдакимовича заживо, где они и погибли. Помню, в одном из сараев нашей деревни был обнаружен труп примерно шестнадцатилетней девушки Осиповой Ольги Дмитриевны, труп был в синяках, и я предполагаю, что она была изнасилована. Со слов Гилицкого мне было также известно, что всех мирных жителей, согнанных в дом Козаченка, каратели выводили из дома по несколько человек, [заводили] в сарай Евдакимовича (сарай был бревенчатый, крытый соломой) и там расстреливали, а некоторых оставляли ранеными, затем заперли сарай и подожгли его, после этого в сарае слышались крики людей. Не помню от кого мне было известно, что в доме Лукашевича расправа происходила примерно таким же образом: мирных жителей выводили из дома в сараи и там расстреливали, после чего сараи подожгли.
Я лично, спустя примерно 5 дней после злодеяния принимал участие в захоронении мирных жителей, погибших от рук карателей. Останки погибших были захоронены в двух местах на месте их гибели. Примерно в 1957 году останки погибших были отрыты и захоронены недалеко от школы в братской могиле, на месте которой стоит сейчас памятник, но надписи на нем сейчас не сохранилось, так как памятник был сделан некачественно.
Деревня наша, за исключением отдельных строений, в период Отечественной войны не сжигалась.
Помню, что в период январской карательной операции 1943 года чинились злодеяния и в других населенных пунктах, но в каких, не помню, припоминаю, что прорываясь из окружения, партизаны вели бои с карателями, имелись у партизан потери, но где велись бои и какие были потери у партизан, не знаю.
Дополнить свои показания ничем не имею. Какой конкретно карательный отряд учинил злодеяния в нашей деревне, я не знаю […]
ИСТОЧНИК: ЦА КГБ РБ. Арх.-угол. д. 26377. Т. 31. Л. 88—91. Заверенная копия.
Об авторе
