Пример политрука флегонтовцев Макарова
Продолжаем публиковать мемуары партизан-флегонтовцев.
«Пример коммунистов» — так называется очередная глава книги «Рейдовая в походе», вышедшей в 1984 году.
Автор главы — Макаров Б.М., политрук отряда “Боевой” бригады “За Родину” под командованием А.К.Флегонтова.
Борис Макарович Макаров, родился в 1912 году в Петрограде. С июля 1941 года боец истребительного батальона в Подмосковье, с октября 1942 по июнь 1943 года политрук взвода отряда «Боевой», комиссар этого отряда. Член КПСС с 1941 года. Награжден орденами Красного Знамени, «Знак Почета» и многими медалями. Живет в Москве.
ПРИМЕР КОММУНИСТОВ
В октябре 1942 года в связи с организацией партизанской бригады «За Родину» командиром кавалерийского отряда «Боевой» был назначен И. В. Жохов, начальником штаба — В. И. Бобков, а я — комиссаром. Ядром отряда стали коммунисты. Это командир взвода П. Л. Вальков, политруки взводов И. В. Матюшкин и И. П. Шершнев, врач Н. Л. Лагутин, командиры отделений С. Т. Самарин и Н. П. Смирнов, разведчик И. П. Рыбак и другие. Всего 16 человек.
Многие из них еще не имели боевого опыта. Поэтому наш конный рейд из-за линии фронта по тылам врага явился для них и всех нас настоящей школой вооруженной борьбы.
За время рейда я поднакопил небольшой опыт, научился многому при совершении диверсий на железной дороге, разгроме вражеских гарнизонов. Но теперь я стал комиссаром отряда и мои обязанности усложнились. Не во всем я поначалу разбирался. Знал, что надо хорошо изучить людей.
Надо было и найти время побеседовать с партизанами, возможно, выступить перед ними, рассказать о событиях в стране, па фронтах, о международной обстановке. Но я на первых порах никак не мог найти возможности для этого. Буквально каждый день то налет на фашистский гарнизон, то засада на коммуникациях противника, то диверсия на железной дороге. Причем во многих налетах, засадах, диверсиях должен лично участвовать комиссар: где, как не в таких операциях, он может проявить образец мужества, стойкости и отваги, который станет примером для всех партизан.
Но постепенно я осваивался со своими новыми обязанностями. Конечно, беседами, докладами особенно не увлекался, больше занимался индивидуально с людьми, инструктировал коммунистов, комсомольских активистов, агитаторов, разъяснял им, на что больше обращать внимание при проведении политработы.
Мы старались довести до всех указания партии и правительства о необходимости усиления наших ударов по врагу, рассказывали о героическом труде советских людей по обеспечению нужд фронта, о мужестве воинов Красной Армии, которой
мы, партизаны, помогаем ковать победу над немецко-фашистскими оккупантами.
Знал, был твердо уверен: то, о чем мы рассказываем, приводя конкретные, убедительные факты, поможет новичкам быстрее избавиться от дурмана фашистской пропаганды, а значит, и стать более сознательными, идейными бойцами многотысячной армии народных мстителей. И ради этого не жалели ни своего времени, ни сил.
Была у нас и еще одна группа боевых товарищей, острее, чем все другие, нуждавшихся в горячем, идущем из глубины сердца слове комиссара. Я говорю о раненых, находившихся — или до выздоровления, или до отлета па Большую землю — в бригадном госпитале. Вчера человек воевал, находился на виду у всех, а сегодня лежит, прикованный к койке, не может пошевелить простреленной рукой или ногой, приподнять голову с жесткой, набитой соломой подушки. Легко ли? Разное в голову полезет…
И чтобы не лезло, чтобы не терял партизан бодрость духа, наверняка знал, что товарищи ждут его выздоровления, я два раза в неделю отправлялся в госпиталь. Знакомил раненых с новостями отряда и бригады, читал сводки Советского информбюро, посылал письма родным па Большую землю, организовывал выступления художественной самодеятельности. И люди преображались, на глазах становились оживленнее, веселее, бодрее.
Однорукие баянисты
Никогда не забуду, как двое партизан из отряда II. X. Балана стали любимцами не только раненых, но и здоровых хлопцев, в свободные минуты наведывавшихся к товарищам в госпиталь. У одного по самое плечо была ампутирована правая рука, у второго повреждена кисть левой, а они потребовали баян и на нем вдвоем, каждый здоровой рукой, закатывали такие концерты, что хоть ты цыганочку или лезгинку пляши, хоть пой под их аккомпанемент любимые фронтовые песни!
О партизанском госпитале
Болел душой за раненых, за состояние госпиталя и командир отряда «Боевой» Иван Васильевич Жохов, неизменно поддерживавший все полезные начинания бригадного врача Николая Леонтьевича Лагутина. Нас удручало, что частые передвижения отряда не позволяли вплотную заняться созданием элементарно благоприятных условий для излечения пострадавших в схватках с врагом партизан.
Вот почему в декабре 1942 года, когда отряд обосновался на зимовку в лагере недалеко от хутора Россоха, мы смогли наконец уделить своему госпиталю мак-
симальное внимание. В нем были оборудованы землянки с пятнадцатью парами двухместных коек, заправленных чистым холстом и одеялами, перевязочная-операционная, а в лагере кроме жилых землянок построены столовая, баня с парилкой, помещение для выпечки хлеба и изготовления домашней колбасы.
Но, конечно, главная роль в неустанной заботе о раненых принадлежала Н. Л. Лагутину. Многие из нас, в том числе и я, обязаны ему своей жизнью. В трудней-
ших условиях, без специальных медицинских инструментов, а подчас и без медикаментов Николай Леонтьевич производил сложнейшие хирургические операции. Когда в госпиталь доставили раненого партизана, жизнь которому могла спасти только немедленная ампутация раздробленной осколками мины ноги, Лагутин послал в деревню Горьковская Слобода, в трех километрах от лагеря, конника, поручив ему раздобыть не бывавшее в употреблении полотно ручной слесарной пилы. К счастью, такое полотно нашлось у тамошнего жителя Петра Кавко. Через полчаса нарочный привез его в госпиталь, еще через пятнадцать минут пилу прокипятили, после чего Николай Леонтьевич быстро, несколькими решительными движениями удалил часть ноги, охваченную гангреной. Человек остался жив.
Жив остался и партизан, которому Лагутин удалил с помощью обыкновенных слесарных клещей обмороженные фаланги пальцев на обеих руках. Испытания, выпадавшие и на долю раненых, и на долю хирурга, кончились только тогда, когда в апреле 1943 года самолет, прилетевший с Большой земли, доставил для нашего госпиталя и специальные медицинские инструменты, и — наконец-то! — обезболивающие средства.
В своих боевых товарищах я всегда был уверен пе меньше, чем в себе самом. Сколько раз случалось оказываться очевидцем: приходит в отряд необстрелянный, теряющийся в непривычной обстановке, застенчиво-робкий парень, и чуть ли не в тот же день находится кто-либо из бывалых, прошедших суровую школу борьбы партизан, по собственной воле и охоте берущий над ним негласное, не показное шефство. Беседует с новичком, объясняет уклад и распорядок жизни отряда, во время боевых операций практически, на деле показывает, что гитлеровцы не так страшны, как их размалевывала фашистская пропаганда.
Проходит неделя, другая, и недавнего новичка не узнать: подтянутый, ловкий, отлично владеет и отечественным, и трофейным оружием, отважный боец да к тому же лихой кавалерист!
Двадцатилетний комиссар…
Это ли не результаты успешной учебы в партизанской школе, умелыми и настойчивыми преподавателями в которой чаще всего бывали наши коммунисты и комсомольцы. Ведь именно благодаря такой школе Кирилл Шлыковский, в шестнадцать лет, в самом начале войны партизанивший в Подмосковье, у нас в бригаде в неполных восемнадцать лет стал начальником штаба отряда имени П. Л. Валькова, а двадцатилетний белорусский парень Валерий Асташонок — комиссаром этого отряда.
Подлинное, непоказное мужество не терпит громких слов и вычурной фразеологии. Ни сам я, ни другие комиссары отрядов бригады «За Родину» не пользовались ими. Вся наша политическая и воспитательная работа была подчинена единственной цели: чтобы буквально каждый партизан, а в первую очередь коммунист и комсомолец, в любую минуту сознанием и душою ощущал свой священный долг перед матерью-Родиной.
Примеры действий в бою коммунистов-флегонтовцев
Можно привести много примеров того, как смело и решительно действовали в бою коммунисты.
12 сентября 1942 года при нападении на вражескую колонну П. Н. Литвинов из противотанкового ружья вывел из строя несколько машин, а Н. П. Смирнов из автомата сразил немало фашистских солдат. Этим они способствовали успеху операции.
27 ноября при атаке вражеского гарнизона в деревне Липень высокую боевую активность показали С. Т. Самарин и П. Л. Вальков. Особенно активно выполнял свою задачу Вальков. Он увлек за собой всех и погиб в жаркой схватке с гитлеровцами. Член партии И. П. Рыбак в составе группы бойцов смело вступил в перестрелку с подразделением гитлеровцев, не побоялся того, что оказался в самой гуще боя. Он отдал свою жизнь, чтобы приблизить День Победы.
Незадолго до начала январской блокады 1943 года командование бригады решило отправить тридцать раненых на самолетах в Москву с аэродрома Кличевского партизанского соединения. Обоз из пятнадцати санных упряжек под началом нашего врача Н. Л. Лагутина двинулся по лесным дорогам к аэродрому. Но предблокадная обстановка изменялась чуть ли не каждый час, и, когда до аэродрома оставалось немногим более трех километров, обоз встретил группу партизан, вооруженных двумя шкодовскими пулеметами и шестью автоматами.
Кто такие, куда идут? Оказалось — кличевцы, охранявшие аэродром, час назад захваченный немцами…
Что мог в такой неожиданной ситуации сделать Лагутин? Ведь кличевцы ему не подчинялись. Они и попытались возразить, когда врач сказал, что придется сопровождать обоз и охранять раненых на пути в наш лагерь.
В ответ Николай Леонтьевич предложил:
— Слабые могут уйти.
Не ушел ни один. До самого лагеря нахлестывали лошадей, а сами бежали рядом с санями, лишь изредка присаживаясь на них на минутку, чтобы перевести дух.
Ранения политрука Макарова
Впервые меня ранило 11 ноября 1942 года в бою с карателями, ворвавшимися в деревню Перунов Мост. Огонь двух партизанских пушек заставил их отступить. Решив подавить огневые точки противника, я увлек нашу цепь к опушке леса, откуда строчил станковый пулемет, установленный на пароконной телеге.
Короткая автоматная очередь по расчету — и пулемет замолк. А в это время справа послышался винтовочный выстрел, и, глянув туда, я увидел эсэсовца, готовившегося выстрелить еще раз. Хотел срезать его, но в автомате застряла гильза, и гитлеровец, опередив, ранил меня в ногу. Добить не успел: подбежал Валерий Асташонок и пристрелил фашиста.
Второе ранение я получил в бою в самом начале марта 1943 года и до 5 июня, до отлета на Большую землю, находился на излечении в партизанском госпитале. Мечтал об одном: скорей бы поправиться и снова в строй!
К сожалению, эта мечта не сбылась. Друзья, товарищи, плечом к плечу с которыми я сражался против немецко-фашистских оккупантов, остались в моем сердце навсегда.
Хорошо помню я коммунистов нашего отряда. Они всегда были впереди, на линии огня, вели за собой бойцов. Их пример заражал всех партизан.
Об авторе
