О Федоре Крыловиче из партизанских мемуаров В.П. Киселева

Из книги Киселева Владимира Павловича
За гранью возможного

Владимир Павлович КИСЕЛЕВ

ЗА ГРАНЬЮ ВОЗМОЖНОГО Повесть

Эта повесть – о чекисте-разведчике Герое Советского Союза А. М. Рабцевиче, немце-антифашисте К. К. Линке, их боевых товарищах. Бойцы руководимого Рабцевичем спецотряда “Храбрецы” совершили более 200 диверсий в тылу немецко-фашистских войск.

“…Рано утром Змушко ушел вместе с группой Пикунова. Он решил начать штурм железнодорожных узлов с Осиповичей. Однако проникнуть туда оказалось нелегко. Сильно укрепили фашисты Осиповичи. Все подступы были закрыты. Змушко, Пикунов и его заместитель Шевчук решили хитростью взломать фашистский заслон. Стали искать надежных людей близ города. Установили связь с Константином Яковлевичем Берсеневым – учителем из деревни Корытное. Он, в свою очередь, – со своими знакомыми, живущими под Осиповичами, а после и в самом городе. Так постепенно, шаг за шагом, они пробирались к намеченной цели. Несколько дней ушло на поиски, и наконец вышли на электромонтера железнодорожной электроподстанции Федора Андреевича Крыловича.
Первый разговор с Крыловичем (как, впрочем, и вся последующая работа с этим энергичным человеком) был не из легких. Узнав, кто перед ним, Крылович тут же попросился в отряд. Дело обычное: все, с кем приходилось говорить, просили о том же.
Комсомольцу Крыловичу было двадцать шесть лет. Еще в начале войны он попытался уйти на фронт, но его, как железнодорожника, у которого была бронь, не взяли. Потом пришли фашисты. Они принудили его вернуться на подстанцию. Тогда Крылович сколотил подпольную группу. Комсомольцы добыли приемник, стали слушать Москву, распространять листовки, по возможности портить оборудование. Однако этого Крыловичу было мало. Он мечтал громить фашистов с оружием в руках. И вот он встретился с чекистами…
Змушко было нелегко убедить Крыловича, что гораздо больше пользы он принесет отряду, работая на подстанции.
С тех пор Центр стал регулярно получать сообщения о движении фашистских составов через Осиповичи.
Впоследствии связь с Крыловичем предложили осуществлять Шевчуку. Непростым делом оказалась работа с ним. Горячий, эмоциональный по натуре, Крылович при каждой встрече требовал одно – взрывчатку. Пойти на это Шевчук и Рабцевич не могли. В отряде не было малогабаритных магнитных мин со взрывателями замедленного действия, обычное же минное устройство, которое использовали при подрыве железнодорожных путей, трудно было не только незаметно заложить, но и взорвать в нужный момент.
На последнюю встречу Крылович пришел особенно возбужденный.
– Принесли взрывчатку? – едва увидев Шевчука, спросил он.
Вместо ответа Шевчук протянул кисет. Сам он не курил, но, когда выходил на связь, прихватывал на всякий случай табак.
– Вы не уклоняйтесь, а скажите прямо, – отстранив руку, сказал Крылович, – когда я смогу уничтожать фашистов? Стар и млад воюют, а я?!
– Да ты, горячая голова, не кипятись, – урезонивал Шевчук. – Обещаю принести мины в следующий раз. Товарищ Игорь на последнем совещании командиров групп, их заместителей говорил, что Москва вот-вот пришлет специальные мины, предназначенные для диверсий.
– Надоело ждать! – не в силах сдержаться, выкрикнул Крылович. – Не принесете мины, сам добуду взрывчатку, кстати, мне обещали надежные люди.
Эти слова не на шутку встревожили Шевчука: самостоятельный поиск и добыча взрывчатки могли привести к провалу Крыловича, других подпольщиков. Надо было остановить Федора. Шевчук вынул газету “Правда”, протянул ему.
То, что случилось в следующую минуту, превзошло все ожидания. Крылович схватил газету, на лице появились удивление, радость, восторг. Он торопливо развернул ее, пробежал первую полосу, затем перелистал. Не выпуская газету из рук, жадно закурил и улыбнулся.
– “Правда”! – Глянул на число газеты, почесал затылок. – Да она совсем свежая! Вот здорово! – И с упреком уставился на Шевчука. – Да что ж вы сразу-то мне ее не показали, разве ж так можно?
Шевчук хотел ответить, но Крылович уже на него не смотрел, разглядывал первую полосу.
– Портрет Сталина. – Он вновь улыбнулся. – Как живой! А тут Указ о присвоении звания Героя Советского Союза гвардии лейтенанту Красной Армии… – Стал читать. Его большие карие глаза влажно заблестели. – Вот спасибо! Оставьте мне эту газету, покажу товарищам…
– Конечно же дам, я ведь ее вам принес. И даже не одну. Вот, здесь за целую неделю… – улыбнулся Шевчук.
Но это было в прошлый раз, и Шевчук просто не знал, как и с чем пойдет на следующую встречу. Своими сомнениями он поделился с Рабцевичем. Однако волнения оказались напрасными – Москва слово сдержала.
Магнитные мины передали Крыловичу и от Шевчука, и от Павла Воложина. И наступили для него мучительные дни: без мин тяжело, а с минами еще тяжелее. Станция почти всегда была забита эшелонами, но Крыловича сдерживал приказ Рабцевича: мины ставить только на транзитные поезда. Летели дни, а с транзитными получалась прямо игра – стоило Крыловичу уйти с путей, как там появлялся нужный состав. Сразу же вернуться он не мог это вызвало бы у охраны подозрение. Дожидаться на путях нового состава еще опаснее. И он терзался от мыслей, что в отряде его бездействие могут истолковать по-своему: прежде настойчиво требовал взрывчатку, а когда дали – тянет.
Тогда Крылович решил приучить фашистов к необходимости своего присутствия на путях. Умышленно стал портить электропроводку, оборудование – там провод поставит другого сечения, “жучок”, там исправный прибор на неисправный заменит, “посадит” мотор. А начальству постоянно говорил: мол, электрооборудование в парке поставлено в незапамятные времена, чем постоянно латать, его лучше заменить на новое.
…День 31 июля сорок третьего года выдался на редкость беспокойным. Через Осиповичи шли и шли составы. Крылович издергался, а поставить мину так и не смог. Тогда перед уходом домой он оголил провод входного светофора. Давно собирался дождь, и Крылович подумал, что, если ливень разразится, светофор непременно закоротит.
Пришел домой, наработался по хозяйству, устал, а дождя все не было. Не заметил, как сморил сон.
Проснулся от настойчивого стука в дверь.
Домашние всполошились: “Кто бы это?..”
На всякий случай Крылович достал из-под кровати топор.
Оказалось – охранник. Станционное начальство требовало Крыловича к себе. Пока шел – извелся: “По работе вызвать меня вроде бы не должны – в депо и на станции есть дежурный электрик, значит…”
В темном переулке хотел броситься на охранника: задушить – и дело с концом. Но что-то удержало его, и не напрасно. Выяснилось – из строя вышел светофор, а дежурный электрик внезапно заболел.
Крылович побежал за инструментом. Вернувшись в диспетчерскую, охранника уже не застал. Дежуривший на станции старый немец приказал:
– Полицай потом будет прийти, идти один делать ремонт.
Крылович бросился к тайнику, прихватил мины.
Над станцией стояла темень, крепко пахло мокрым шлаком. А кругом ни души. Впереди тяжело запыхтел паровоз. Из глубины выбился слабый луч прожектора, блеснули рельсы, замелькали черные силуэты цистерн. “Вот то, что нужно!” Крылович достал из-за пазухи мину, выдернул чеку. “Все! Механизм должен сработать через три часа, поезд к этому времени уйдет далеко…”
Крылович протянул руку к цистерне и разжал пальцы. Мина прилипла к металлу. “Вот и все!” Он смотрел, как исчезает в темноте поезд. Но вдруг, звякнув буферами, состав затормозил. “Новость…” Было похоже, что останется здесь на ночь, Крылович уже хотел бежать к вагонам, чтобы отыскать злосчастную мину, как услышал властное:
– Хальт! – Перед ним выросли два солдата с автоматами.
“Неужели видели?” – застучало в висках.
Солдаты встали с разных сторон. Крыловичу сделалось жарко. “Будут обыскивать?..”
– Документы!
Федор через силу улыбнулся, показал пропуск, объяснил, куда и зачем идет. Луч карманного фонаря ослепил его, задержался на пропуске.
– Хорошо, – наконец сказал солдат.
Со светофором, чтобы не навлечь подозрение, решил повозиться. Не торопясь, заизолировал провод, переменил лампу и только тогда пошел обратно.
Где-то впереди метался в темноте тусклый зайчик переносного фонаря, звонко постукивали молоточки обходчиков вагонов, позвякивал металл.
“Готовят к отправлению…” – понял Крылович и пошел на удаляющийся свет. Перед ним оказался прежний состав с горючим. Вторую мину, для верности, он поставил на цистерну, недалеко от хвоста поезда.
Крылович поспешил к станции, доложил начальству о том, что было со светофором. Думал, отпустят домой, но дежурный, подслеповато щурясь, посмотрел на часы и усмехнулся.
– Спешить дома не сто-о-ит, скоро работа приходит… – и приказал в соседней с диспетчерской комнате заменить электропроводку.
Хочешь не хочешь, а надо подчиняться. Крылович взялся за работу. Но чем ближе время взрыва, тем беспокойнее на душе.
С путей послышался долгожданный гудок. Крылович распахнул окно. Так и есть! Маневровый локомотив затаскивал в тупик злосчастный состав.
Не зная, как поступить, Крылович вернулся к проводке. Все валилось из рук. Опять глянул в темноту. Маневровый тянул новый состав.
Не заметил, как в комнату вошел, словно прокрался, диспетчер неприятный, желчный старик.
– Ты, парень, чего у окна вертишься, почему не работаешь? подозрительно покосился он.
Вопрос заставил насторожиться: мало ли что на уме у фашистского прихвостня?
Вновь взялся за работу. Но попробуй успокоиться, когда вот-вот грохнет, а тебе хоть краешком глаза не терпится глянуть на это зрелище. “Подойти к окну нельзя – если после взрыва начнут разбираться, этот фашистский холуй на меня первого укажет…” – подумал Федор.
И все-таки Крылович увидел взрыв. Когда начал соединять провода, обнаружил, что забыл принести изоляционную ленту. Пришлось идти за ней.
На станции было темно и тихо. Смолк маневровый, растолкав по путям заночевавшие составы. Парило, как перед грозой. И тут в ночи, там, где чернели стальные цилиндры, раздался хлопок. Во мраке вспыхнуло багровое пламя – словно кровь, просочившись, потекла сквозь черную ткань…
“Что-то теперь будет?..” Крылович уловил слабое шмелиное жужжание… “Самолет! Вот она, спасительная мысль!..”
– Русские самолеты! – закричал он и побежал по платформе.
По станции, опережая его, понеслось эхо: “Русские самолеты! Русские самолеты!..”
Завыла сирена, вспыхнули прожектора, разом осветив вереницы вагонов, железнодорожные пути…
Диспетчер, бледный и потный, стоял у раскрытого окна и охрипшим голосом кричал в телефонную трубку:
– Над Осиповичами русские самолеты, горит состав с горючим!
Увидев Крыловича, он зажал микрофон трубки рукой и процедил сквозь зубы:
– Где тебя черти носят? Беги на пути, посмотри, что к чему, и сюда. Начальство требует.
Станцию уже оцепили. На путях началась паника. Русская речь мешалась с немецкой. Все кричали. У горящей цистерны суетились солдаты, полицейские из железнодорожной охраны, рабочие аварийной бригады. Они пытались отогнать горящую цистерну, чтобы огонь не перекинулся на другие цистерны. Отцепили, но так и не сдвинули с места. Помчались искать маневровый. Нашли. Но он долго не мог попасть на нужный путь. Сквозь гвалт пробился истошный крик:
– До стрелки чеши, раззява, и сразу сюда. Того гляди жахнет.
Из разодранного, как после жестокой собачьей драки, брюха цистерны выбивалось пламя. Оно обволакивало землю, полыхало, текло…
Локомотив приблизился к горящей цистерне, стал оттаскивать ее. Наконец она взорвалась. Сделалось светло как днем. Огонь разметало на сотни метров. Потом взорвалась вторая цистерна, третья, четвертая. Пламя перекинулось на составы с танками, авиабомбами. Казалось, горело все составы, земля, небо. Будто ад разверзся. Все бежали куда-то, кричали. И вдруг земля словно приподнялась и зашаталась. Огромный взрыв потряс округу. Над станцией взметнулся гигантский огненный смерч. Бомбы и бочки, падая, взрывались.
Десять часов полыхало пламя над городом, и десять часов земля беспрестанно вздрагивала от взрывов… В радиограмме Рабцевич сообщил о диверсии Крыловича следующее:
“…В результате пожара сгорели 4 эшелона, в том числе 5 паровозов, 67 вагонов снарядов и авиабомб, 5 танков типа “тигр”, 10 бронемашин, 28 цистерн с бензином и авиамаслом, 12 вагонов продовольствия, угольный склад, станционные сооружения. Погибло около 50 фашистских солдат”.
Когда стали рваться вагоны со снарядами и с авиабомбами, разбежалась не только станционная охрана, но и охрана фашистского концентрационного лагеря в ста пятидесяти метрах от железнодорожного полотна, и узники оказались на свободе… Крыловичу передали еще несколько магнитных мин. Через два дня ему удалось заминировать проходящий через станцию состав с горючим. Поезд взорвался в пути.
Фашистское начальство рассвирепело. Оно приказало арестовать чуть ли не всех рабочих депо. Подпольщики предложили Крыловичу немедленно покинуть город, но он колебался: как быть с семьей? И тогда ему разрешили уйти в соседний партизанский отряд…