Росло мастерство минеров-флегонтовцев

Семен Тимофеевич Агапонов, родился в 1918 году в селе Оболенское Каширского района Воронежской области. Член КПСС. В партизанах с августа 1942 по июнь 1944 года: командир отделения минеров, командир взвода, командир роты, начальник штаба в отряде «Боевой». Награжден орденом Красной Звезды и медалями. Живет в Минске.

Семен Тимофеевич Агапонов вспоминает:

“…Вспоминаешь пережитое, и перед глазами опять, как наяву, встают этапы нашего многотрудного пути по тылам врага.

Операция на железной дороге Полоцк-Витебск

В конце августа 1942 года кавалерийский отряд вместе с партизанами бригады С. М. Короткина провел первую крупную операцию по разрушению значительного участка интенсивно используемой гитлеровцами железной дороги Полоцк — Витебск. С разборкой пути справились быстро, но этого было мало: стоит нам уйти, как тотчас примчится восстановительный поезд, фашисты вытащат из болота сброшенные неповрежденные рельсы, и но магистрали опять пойдут поезда с живой силой, боевой техникой и награбленным у населения добром.

Чтобы этого не произошло, предстояло хорошо поработать нашим минерам.
Командир отряда А. К. Флегонтов подозвал меня и распорядился:
— Собирай своих хлопцев. Действуйте.

Я командовал отделением бойцов, которые еще не имели практического опыта по минированию вражеских объектов, работе с капсюлями, взрывателями и взрывчаткой. Отряд лишь недавно перешел линию фронта, и эта операция оказалась для отделения в полном смысле слова первым боевым крещением.

Стоило ли рисковать людьми? Тем более что предстояло не только перебить десятки рельсов взрывами толовых шашек, но и взорвать водосточную трубу, проходящую под пасыпыо дороги. Поразмыслив, решил: все, что нужно, сделаю сам, а Борис Макаров, Николай Смирнов и Ефим Авсянкин в это время будут меня прикрывать.

Прежде всего заминировал полотно, поставив шесть мин с двумя капсюлями каждая. Мины здесь и останутся до прихода вражеских восстановителей: обнаружит мипер мой «подарок», снимет капсюль, начнет вытаскивать фанерный ящик со взрывчаткой, а второй, не замеченный фашистом капсюль в это время и сработает. Такие же мины поставил и под рельсами неразобранного пути, чтобы, когда подойдет паровоз, прогнувшийся под его тяжестью рельс нажал на кнопку контакта.

Вся работа заняла около сорока минут, оставалось снять с капсюлей сделанные из шпагата и тесьмы предохранители. И вот тут, как в известной поговорке «минер ошибается один раз в жизни», я едва не допустил единственную в своей практике ошибку… Предохранители полагалось снимать, поджигая шпагат и тесьму тлеющим фитилем, я же, для быстроты, решил воспользоваться спичками. Поджег первый, второй, третий, четвертый предохранитель, побежал к следующему,
и в эту минуту услышал встревоженный крик Бориса Макарова!
— Агапонов, ты что? Сейчас рванет!
Оглянулся — не тлеющий, как положено, предохранитель увидел, а трепещущее на ветру пламя, охватившее корпус мины. Сразу понял, что от подожженного спичкой предохранителя загорелся фанерный ящик. И не думая, не успев подумать, что сию минуту должно произойти, подбежал к горящей мине и пригоршнями песка загасил огонь.

Встал, вздохнул: обошлось. По теории минного дела так и должно произойти. Но всегда ли сбывается то, о чем гласит теория? Жив, и ладно, надо работать дальше.

Начал последовательно, от одной к другой прикреплять к снятым с полотна дороги рельсам двухсотграммовые толовые шашки, вставляя в них капсюли с бикфордовым шнуром в каждой. И когда наконец покончил с этим, подал команду:
— Поджигай шнуры!
Канонада слитных взрывов загремела по всему фронту разрушенной магистрали. В воздух со свистом полетели куски разорванных на части рельсов. Рухнула от взрыва мины водосточная труба под насыпью. И только в целости и сохранности остались дожидаться фашистских восстановителей мои двухкапсюльные «подарки» там, где взбешенные партизанским налетом гитлеровцы должны были
появиться в этот же день…

Сутки во вражеском тылу, во время безостановочного рейда по результатам боевой деятельности партизан иной раз равны неделе, а то и месяцу в обычных условиях. Каждые сутки — марш-бросок на пятьдесят, шестьдесят и больше километров, форсирование водных преград, переправа то через шоссейную, то через железную дорогу, схватки с гитлеровцами, в которых участвовали наши конники и местные партизаны. Но зато без преувеличения можно сказать, что каждые сутки рейда закаляли всех без исключения участников его, воспитывали в них несгибаемое мужество и стойкость, повышали боевое мастерство партизан, политработников и командиров.

Именно поэтому многие рядовые конники отряда «Боевой» выросли за время рейда в командиров отделений, взводов, эскадронов и отрядов, а Иван Васильевич Жохов закончил боевой путь комиссаром бригады «За Родину» имени А. К. Флегонтова.

Бой у д.Майзерово Червенского района

Свой путь я тоже начал рядовым. К концу августа 1942 года стал командиром отделения минеров. А три месяца спустя — уже командир взвода. В это время наш отряд находился на кратковременном отдыхе в деревне Майзерово. Требовалось и себя привести в порядок, и подкормить выбившихся из сил коней.

Но отдохнуть не удалось: связные сообщили, что каратели при поддержке легких танков вот-вот двинутся на партизан. Пришлось занять оборону. Я со взводом залег на левом фланге, на кладбище, раскинувшемся на высоком пригорке. Наши артиллеристы установили здесь единственную 45-миллиметровую пушку, готовую открыть огонь по вражеским машинам. Вместе со мной появления карателей ожидали Зиновий Щербаков, Андрей Зиновьев, Михаил Чистяков, Ефим Авсянкин, Григорий Федотов и Валерий Асташонок.

Другие взводы отряда закрепились справа и слева. Вряд ли кто-нибудь из нас сомневался, что этот ноябрьский день обойдется без жаркого боя. В полдень танки противника показались па дороге, ведущей из районного центра, а немного спустя и колонна карателей появилась на опушке дальнего леса.

Партизанская оборона ничем не обнаруживала себя, подпуская фашистов ближе и ближе. Лишь когда до них оставалось не более четырехсот метров, по команде Николая Беззубова дружно заговорили наша пушка, противотанковые ружья и пулеметы. Вспыхнула передняя танкетка, но остальные продолжали двигаться, а за ними развернулась в боевой порядок цепь автоматчиков. Не составило большого труда разгадать замысел противника: под прикрытием танков ворваться па нашу линию обороны и, используя несомненное численное превосходство, сломить сопротивление партизан.

В прошлом это удавалось гитлеровцам. Но теперь мы уже приобрели известный боевой опыт и научились использовать слабые стороны шаблонной тактики гитлеровцев. Подпустив их почти вплотную, мы открыли такой огонь из пулеметов, винтовок и автоматов, что каратели, едва успевая подбирать убитых и раненых, бросились наутек.

Ждали: может быть, перестроятся, соберутся с силами и полезут еще раз? Но, как видно, урок, полученный от партизан, оказался достаточно весомым. Не полезли, пе сунулись. Тем и закончился этот ноябрьский день.

Бой в д.Липень

А в конце ноября 1942 года, когда наш отряд «Боевой» уже входил в объединенную бригаду «За Родину», командование решило разгромить вражеский гарнизон в деревне Липень Осиповичского района Могилевской области. Руководить этой операцией поручили заместителю комбрига Владимиру Андреевичу Тихомирову.

Незадолго до рассвета 26 ноября 1942 года мы вышли к окраине Липеня, где каждое подразделение получило приказ о том, что ему предстоит делать дальше. Гарнизон противника размещался в двухэтажном кирпичном здании школы, обнесенном оградой из колючей проволоки. Охраняли его часовые в дзотах. Взять эту крепость можно было только внезапной атакой спешенных партизан, дорогу которым должны проложить огнем из двух орудий артиллеристы отряда имени Сталина.

Но внезапность не удалась. Один из часовых заметил приближавшихся конников и выстрелом из винтовки поднял тревогу. И пока мы по глубокому снегу бежали к школе, фашисты успели приготовиться к отражению атаки. Они открыли пулеметный и автоматный огонь из многочисленных укрытий, дзотов и из окоп второго этажа.

Напрасно Ефим Авсянкин, Григорий Федотов, Александр Резкий и многие другие старались подавить гранатами огневые точки врага. Слишком много было их, слишком губительный огонь вели фашисты.

И нам пришлось отойти, унося с собой тела погибших Петра Валькова, Александра Бабича, Александра Рощина и Павла Фокина. Случайность, досадная неосторожность, а какой дорогой ценой она обошлась! Ведь если бы часовой не заметил ничего подозрительного на опушке леса и не поднял тревогу, все наверняка получилось бы иначе!

Но операция сорвалась, гарнизон в Липене понес лишь небольшие потери, а нам оставалось похоронить погибших товарищей и крепко-крепко подумать о том, чтобы не допускать подобных ошибок в будущем.

Уничтожение состава около д.Цель

Однако Владимир Андреевич Тихомиров решил иначе.
— Возвращаться с позором в лагерь не хочу,— заявил он.— Пойдем на железную дорогу и отомстим за павших товарищей.

На следующий день, 27 ноября 1942 года, мы добрались до реки Свислочь и остановились в маленькой деревушке недалеко от населенного пункта Цель. Вечером меня вызвал Тихомиров.
— Бери любых минеров,— начал он,— и отправляйся на железную дорогу.
— Минировать?
— Нет! Ты должен подорвать фашистский эшелон. Понимаешь? Должен! Сколько для этого понадобится людей, столько и возьми.
— Ладно. А хорошего проводника дашь?
— Проводник будет.
Через полчаса вместе с Валентином Кузьмичевым, Александром Козловым, Петром Тарановым и проводником из местных жителей мы отправились к железной дороге. Метрах в полутораста за нами двигались партизаны обоих отрядов.

Остановились напротив железнодорожной будки, в которой, как предупредил проводник, круглосуточно находится охрана магистрали. Лес оказался вырубленным метров на пятьдесят по обе стороны от насыпи. Но, несмотря на это, действовать надо было без промедления.

Отряды имени Сталина и «Боевой» рассредоточились и залегли на опушке леса в ожидании взрыва. Таранов с противотанковым ружьем устроился напротив будки: если заряд почему-либо не взорвется, ему придется бить из ПТР по котлу паровоза. А мы с Козловым и Кузьмичевым, за плечами которого в вещмешке лежал заряд, поползли к железнодорожному полотну.

Не думал я, что вражеские поезда ходят по этой магистрали так часто. Едва доползли до полотна, промчался один эшелон в сторону фронта. Подложили взрывчатку под рельсы и тут же в кювет: в обратную сторону мчится второй. Только, закончив минирование, успели отбежать метров на двадцать, как появился третий, на всех парах спешивший на фронт.
— Ложись! — крикнул я ребятам и сам шлепнулся на землю.
Дождался, когда паровоз подошел к заряду, и резко дернул шнур. От взрыва мины локомотив вздыбился, свалился на бок, с десяток пассажирских вагонов поползли
один на другой. И тут В. А. Тихомиров и В. И. Бобков подняли партизан в атаку.

Оказалось, что этот поезд вез пополнение для вражеских фронтовых частей. Поэтому горячей, азартной работы хватило с избытком на всех партизан: мы били фашистов из винтовок и автоматов, забрасывали гранаты в окна вагонов, и гитлеровцы не выдержали, начали откатываться в лес. На следующий день от связных поступило сообщение, что на месте боя было подобрано несколько сотен вражеских трупов. А мы в этом бою потеряли только одного человека — командира отделения Степана Игнатьевича Зарубова. Тяжелое ранение получил один из моих минеров — Валентин Кузьмичев.
— Теперь и домой возвращаться не стыдно,— сказал после боя В. А. Тихомиров. И, думается мне, в эту минуту все наши партизаны были согласны с ним.

Шло время. Все реже случались досадные ошибки. Все чаще успешно заканчивались боевые операции отряда «Боевой» и всей нашей бригады. И, главное, чем дальше, тем быстрее росли ряды народных мстителей.

Действия в Брестской области

Приток новых партизан продолжался и в Малоритском районе Брестской области, куда бригада имени Флегонтова, продолжая рейд, перебазировалась из Червенского района. Здесь я вскоре стал начальником штаба отряда «Боевой».

В начале весны, 6 марта 1944 года, отрядная разведка донесла, что крупные силы оккупантов появились в деревне Ляховцы, откуда намереваются двигаться на Мокраны. Командир отряда Николай Николаевич Беззубов приказал мне одной ротой партизан преградить гитлеровцам путь. Для этого я поднял по тревоге роту Игната Сафронова и с нею отправился в деревню Мокраны, откуда мы выдвинулись к протекавшей неподалеку безымянной речушке, через которую был перекинут деревянный мост. Тут, возле моста, и решили занять оборону, использовав для маскировки многочисленные неровности местности.

Голова вражеской колонны силою до одного батальона появилась на дороге, ведущей к мосту, вскоре после полудня. Мы лежали, ничем не выдавая себя. Каждый партизан взял под прицел приближавшихся гитлеровцев. Когда до них оставалось небольшое расстояние, пулеметчики Михаил Чистяков и Александр Артимович открыли огонь.

Противник развернулся и медленно двинулся в атаку. В небе в это время вдруг появился немецкий самолет, начавший бомбить и обстреливать из пулемета нашу оборону. Но народные мстители не дрогнули, продолжали вести массированный огонь. Кончилось тем, что цепь атакующих сначала залегла, потом стала пятиться назад. Не помогла ей и поддержка минометов и артиллерии. Атака противника захлебнулась.

Спустя несколько дней отряд расположился в деревне Луково. В это время линия фронта уже проходила по реке Припять, и до нас доносились глухие отголоски далекой артиллерийской канонады. Там противник не имел сплошной линии обороны, в ней образовался разрыв, и в него советское командование направило свои передовые части. К вечеру в Луково прибыл батальон наших регулярных войск. Незабываемой, радостной была встреча партизан с советскими воинами! Объятия, поцелуи, слезы на глазах. А когда радость чуточку поулеглась, мы с командиром отряда Николаем Николаевичем Беззубовым посоветовали комбату, не откладывая, закрепиться на перекрестке дорог, ведущих на Кобрин, Ковель, Брест и Мокраны. Командир батальона не согласился.
— Солдаты с ног валятся от усталости,— сказал он.— Ночь отдохнут, а завтра с утра сделаем все, что надо.

Дорого обошлась всем нам эта единственная ночь. Вражеское командование обнаружило, что через брешь в его обороне прорвался советский батальон. Гптлеровцы прекрасно понимали, чем это грозит им, и решили немедленно принять контрмеры — прочно закрыть брешь и полностью восстановить свою оборонительную линию.

С этой целью па чрезвычайно важный для всех нас перекресток дорог выдвинулись крупные силы фашистов с танками и артиллерией, притом поддержанные авиацией. Пришлось и армейскому батальону, и нашему отряду, и всей нашей партизанской бригаде медленно, с тяжелыми боями отходить в направлении на Ратно, к реке Припять, один за другим оставляя важные рубежи.

Несколько суток, сменяя друг друга, мы удерживали один из таких рубежей на месте сожженной фашистскими захватчиками деревни Кортелесы. Дошла очередь и до нашего отряда. Я с ротой закрепился на кладбище недалеко от пепелища, господствовавшем над лежащей впереди местностью, откуда следовало ожидать наступление противника. Здесь еще раньше были вырыты окопы полного профиля, так что нам не пришлось тратить время и силы на оборудование укрытий. А хороший обзор местности перед кладбищем еще больше повысил наш боевой дух.

Дело в том, что вся эта местность представляла собою сплошное болото, через которое под углом в сорок пять градусов от кладбища протянулись две дороги. Только по ним фашисты и могли наступать. Значит, придется им двигаться к нашей обороне кучно. На исходе пятого часа, утром, два батальона вражеских войск появились на опушке леса по ту сторону болота. От кладбища до этой опушки было около километра, и мы не спешили открывать огонь. Подождали, пока гитлеровцы, разделившись на две колонны, двинулись по дорогам через болото, вышли на открытую местность, и только тогда пулеметчики Михаил Чистяков и Александр Артимович длинными очередями одновременно ударили по обеим колоннам.

Пришлось фашистским воякам шарахнуться в разные стороны, залечь в холодной болотной жиже. Так и ползли до самого вечера, еле-еле приближаясь к нам. Будь у нас боеприпасы, мы ни за что не пустили бы их на кладбище. Но запас патронов подошел к концу, нам больше нечем было отбиваться, и, чтобы не нести напрасные потери, я решил отвести роту в лес, раскинувшийся по другую сторону сожженной деревни. Сам отходил последним. И только спустился с высотки-кладбища, как встретил капитана, командира батальона, спешившего к нам на помощь.

Я доложил ему обстановку, ввел в курс дела, и по просьбе капитана вместе с ним увлек батальон к покинутым нами окопам. На следующее утро наша бригада «За Родину» имени А. К. Флегонтова получила приказ отойти за реку Припять. Там, после благополучного перехода, мы соединились окончательно с наступавшими войсками Красной Армии.