Воспоминания командира эскадрона Лескина

“… Перед войной я служил в 153 кавалерийском полку в городе Симферополе. В первые дни войны нас пополнили отмобилизованными из запаса бойцами и конским составом, снабдили боеприпасами, продовольствием, фуражом и всем необходимым. Эскадрон, которым я командовал, усилили полковой батареей, взводом станковых пулемётов, взводом противовоздушной обороны и рацией. Мы погрузились в эшелон и 18 июля 1941 года отправились на фронт. В пути следования между станциями Бахмач и Конотоп подверглись налёту немецкой авиации. Самолёты обстреляли эшелон и сбросили несколько бомб. К нашему счастью в эшелон ни одна бомба не попала, но от обстрела в вагонах появились раненые и убитые среди бойцов и конского состава.

На станцию Василевичи мы прибыли 21 июля 1941 года пасмурной тёмной ночью: света нигде не было, соблюдалась маскировка. Эшелон встретил помощник начальника штаба полка Кононенко. Я доложил ему о прибытии эскадрона с приданными средствами усиления. Пошли к диспетчеру и договорились о продвижении эшелона в соседний лес, что и было сделано. Я собрал командиров взводов и командиров приданных средств усиления и приказал без шума и суеты приступить к выгрузке, соблюдая светомаскировку. Не смотря на то, что было очень темно, выгрузка шла быстро. Сначала вывели коней, привязали на растянутые по деревьям коновязи, заседлали, а затем разгрузили материальную часть и обоз. К четырём часам выгрузку закончили. Отвёл эскадрон в полном составе в указанное место сосредоточения в лесу, где уже находилась часть нашего полка. Нашёл командира полка и доложил о прибытии. Он выслушал доклад и приказал приводить всё в порядок и ждать дальнейших указаний. Вернувшись в эскадрон, вызвал к себе командиров подразделений и передал им указания командира полка, а также приказал выставить охранение, старшине готовить завтрак и людей накормить. Часов в десять услышали где-то вдалеке артиллерийскую канонаду, как дальние раскаты грома. Звуки то сливались в сплошной гул, то иногда можно было различить отдельные выстрелы или взрывы, то вообще трудно было понять, с какой стороны они исходят. Среди бойцов были разговоры о том, что вот мы стоим здесь, а там немцев разобьют и прогонят с нашей земли. Ведь мы кавалерия, нам бы с ходу в бой, гнать и рубить немцев.

Командир полка 22 июля в 12.00 часов собрал командиров подразделений и политруков. Начальник штаба майор Желтов раздал карты. Все стали их рассматривать, так как было интересно знать о местности, на которой мы находились. Командир полка призвал к вниманию и сказал, что получена сводка о положении наших войск и войск противника. Противник крупными силами мотопехоты с артиллерией и танками овладел железнодорожным узлом Осиповичи – Бобруйск. Наши войска ведут ожесточённые бои на рубеже реки Березина, наша 32 кавалерийская дивизия сосредотачивается в заданном районе, полк получит задачу дополнительно. Далее он сказал, что подвезли новые автоматы и боеприпасы к ним. Необходимо винтовки сдать, а вместо них получить необходимое количество автоматов и положенные боеприпасы. Получить в установленном порядке продукты на 15 суток, всё делать быстро и быть готовыми ко всякой случайности. Собрали все винтовки СВТ и АВС и сдали, а вместо них получили автоматы ППШ. Автоматы были новые с заводской смазкой. Нужно было эту смазку удалить и привести автоматы в боевую готовность. Оказалось, что бойцы автоматы еще в руках не держали, да и лейтенанты имели слабое понятие об этом оружии. Пришлось обучать самому, рассадив бойцов в кружок, а сам с автоматом в руках стал рассказывать и показывать, как разбирать и протирать детали. В таком же порядке объяснил и показал порядок сборки автомата, прядок снаряжения диска патронами. Показал, как пользоваться автоматической и одиночной стрельбой. Все мои действия повторяли бойцы со своими автоматами. После обучения бойцы разошлись по своим коням и занялись вьюками и укладкой перемётных сум. День и ночь прошли спокойно, всё было уложено, наведён полный порядок, бойцы ночь спали спокойно, старшина людей кормил вовремя.

Всех командиров 23 июля в 14.00 часов собрал командир полка и потребовал докладов о состоянии и готовности подразделений и служб. Выслушав доклады, попросил достать карты, вооружиться карандашами и слушать боевую задачу. Изменений в положении фронта не произошло: наши часть ведут бои на реке Березине, удерживают продвижение противника. Нашей дивизии, действуя в составе кавалерийского корпуса, предстояло выйти в тыл противника в районе железнодорожных станций Старые Дороги – Осиповичи, овладеть участком железной дороги и шоссейной дорогой Бобруйск – Слуцк. Разрушить железнодорожное полотно, станционное оборудование, объекты связи и мосты на шоссейной дороге.

Нашему полку приказано в полном составе выступить 23 июля в 16.00 часов по маршруту Озаричи – Октябрь – Глуск, выйти к железной дороге, овладеть станцией Татарка, разрушить железнодорожное полотно, стрелки, станционное оборудование, связь. Своими действиями задержать продвижение противника по шоссейной дороге.

Командир полка определил порядок движения. В 15.00 часов по маршруту выступает 2-ой эскадрон, усиленный взводом станковых пулемётов, впереди действуют два разъезда. Час спустя, начинают движение основные силы полка: 1-ый эскадрон, штаб полка, службы, 3-ий эскадрон и замыкающий – 4-ый эскадрон. Комиссар полка приказал политрукам собрать в подразделениях коммунистов и комсомольцев, разъяснить им поставленную перед полком задачу.

Вернувшись в эскадрон, собрал командный состав, а политрук – коммунистов и комсомольцев. Разговор был короткий: разъяснил задачу, приказал старшине накормить людей и коней и быть готовым к выступлению. Прошёл по взводам, проверил готовность, поговорил с бойцами. Настроение у всех бодрое, бойцы рвутся в бой.

Полк начал движение. Продвигались медленно, дорога шла лесом. В 20.00 часов вошли в какое-то небольшое село. На улицу вышло много народу, в основном старики и старухи, приветствовали нас, желали удачи. Мы держались бодро, воинственно. Бойцы обещали, что уж покажут немцам, как “совать своё свиное рыло в наш советский огород”.

Населённые пункты Озаричи и Октябрь прошли ночью. Командир полка заменил головной отряд моим 1-ым эскадроном. В километрах пяти на подходе к Глуску, головной дозор обнаружил на обочине дороги два мотоцикла. Видимо немецкие разведчики неожиданно наткнулись на наш дозор, бросили мотоциклы и скрылись.

Выйдя на опушку леса перед Глуском, остановились. Разведчики доложили, что в Глуске на площади обнаружили пять автомашин с пушками на прицепе и много мотоциклов. Охраняются часовыми. На улицах никакого движения не обнаружено. Решил атаковать противника, о чём через связного доложил командиру полка.

Было 4.00 часа утра. Не теряя времени, отдал приказ эскадрону на атаку Глуска. Командую: «Шашки к бою! За мной галопом марш!». Влетели в Глуск, уничтожили охрану, захватили автомашины, порубили шашками и перестреляли немцев, которые сонные выскакивали из домов. За нами в Глуск влетел 2-ой эскадрон. Это была первая операция, которая окончилась успешно, без потерь с нашей стороны. Нами были убиты 27 немецких солдат и офицеров, один из них с двумя крестами на груди. Захвачено пять автомашин с орудиями на прицепе, 11 мотоциклов, автоматы и ручные пулемёты.

Прибыл связной командира полка с приказом остановиться в лесу за Глуском. Пройдя километра три, остановились на дневку, сюда же подтянулись и остальные подразделения полка. Выставили охранение.

Прочёсывая Глуск, бойцы 3-его эскадрона захватили 13 немецких солдат и одного офицера. Этот обер-лейтенант сидел под мостом, прижавшись в углу. Когда приказали ему вылезать, он без сопротивления поднял руки вверх. Обезоружив, привели его в штаб полка, сюда же привели и солдат. Наши бойцы и командиры впервые увидели пленных: каждому хотелось взглянуть на немецких солдат и особенно на офицера.

В полдень появился самолёт с немецкими опознавательными знаками. Покружившись над лесом, дал несколько очередей из пулемёта и улетел. Мы старались себя не обнаружить, соблюдая маскировку, и огня не открывали, но зенитные средства привели в боевую готовность. Примерно через час самолёт опять прилетел, но на этот раз действовал нахально: кружась над лесом, низко пролетал над самыми вершинами деревьев от чего кони пугались, припадали на колени, рвали поводья. При очередном заходе наши зенитчики и личный состав встретили самолёт огнём, и он врезался в лес и взорвался.

Через некоторое время немцы, видимо, решили провести разведку боем. Сбив наше боевое охранение, углубились в лес. Мой эскадрон и взвод станковых пулемётов приняли бой. В результате немцы были отброшены, оставив на поле боя семь трупов. С нашей стороны были три убиты и пять раненых, в том числе командир пулемётного взвода и начальник штаба полка майор Желтов. Убитых похоронили, раненых отправили в Глусскую больницу.

С наступлением темноты мы снялись и двинулись дальше к намеченной цели. При прохождении через какой то населённый пункт, увидели следы оккупантов: сожженные хаты, от которых остались только печи. Немцев пока не встречаем. По сторонам видны иногда вспышки ракет. Для обеспечения форсирования шоссейной дороги Слуцк – Бобруйск на фланги выдвинули заслоны с противотанковыми пушками.

Во время перехода через шоссейную дорогу на рассвете слышали несколько пушечных выстрелов и автоматную стрельбу. Оказалось, что отделение сержанта Волкова, прикрывающее дорогу со стороны Слуцка, встретило автомашины с солдатами, идущими в нашу сторону. Из пушки были расстреляны три автомашины. Часть немцев были уничтожены, остальные разбежались.

Продолжаем движение дальше. В районе населённых пунктов Рожнатово-1, Рожнатово -2 обнаруживаем разбитый военный склад. Обмундирование со склада раздали населению.

На опушке леса увидели разбросанные бумаги, какие-то тряпки, остатки вещей. Местные жители рассказали, что здесь дралась с немцами авиадесантная бригада. Мы осмотрели местность, но трупов или могил не обнаружили.

После кратковременного привала пошли дальше. Нам нужно прибыть к месту сосредоточения полка, указанного на карте отметкой урочище Белое. Это исходный пункт для выполнения поставленной задачи. Углубившись в лес, мы встретили бойцов, которые рассказали, что они из 121-ой стрелковой дивизии, что штаб её находится здесь в лесу. Наше командование связалось со штабом. Командира дивизии не было при штабе, общее руководство принял на себя комиссар дивизии Ложкин.

Мы сделали остановку, дали разрешение на завтрак. Готовить горячую пищу было некогда, к тому же можно было обнаружить себя дымом. Ели консервы и галеты. У бойцов 121-ой дивизии продукты вышли, да и мы не могли им в этом помочь, но кавалеристы своим суточным пайком делились с пехотинцами. Полк сосредоточился в лесу. Старались себя не обнаруживать. Немцы, по всей видимости, нас потеряли и ничем не беспокоили. Немецкие части, с которыми мы сталкивались в районе Глуска, ушли на восток.

Мы двигались ночью по лесным дорогам, а проходящие немецкие войска двигались по шоссе. Остановились на днёвку. Нужно было дать отдых бойцам и коням после ночного длительного перехода. Обеспечив себя охраной, выслал разведку, установили наблюдение за железной дорогой и станцией Татарка.

К исходу дня разведка доложила, что по шоссейной дороге на восток движутся колонны автомашин с войсками и по железной дороге идут поезда с живой силой и техникой, на станции Татарка большое скопление немцев, мост через реку Птичь на шоссейной дороге охраняется взводом немцев. Командир полка приказал 1-му и 2-му эскадронам и взводу станковых пулемётов до наступления темноты выйти на опушку леса, что в двух километрах южнее станции Татарка и при наступлении темноты внезапным ударом овладеть станцией. Командир 3-его эскадрона получил приказ овладеть мостом на реке Птичь и уничтожить его, 4-ый эскадрон и полковая батарея – в резерве. Быть готовыми к действию в любое время в любом направлении. С командиром 2-го эскадрона согласовал вопрос о выделении взвода бойцов со станковым пулемётом и сапёров для минирования и организации заслона на железнодорожном полотне с запада от станции. Он должен организовать такой же заслон с восточной стороны.

В 24.00 часа в совместной атаке со 2-ым эскадроном овладели станцией Татарка. Немцы были уничтожены во время атаки и огнём из засад. Группы подрывников рвали рельсы, станционные постройки, связь, технику и оборудование, всё, что могло способствовать продвижению эшелонов. В 2 часа 30 минут услышали мощный взрыв и затем – сильную пулемётную и автоматную стрельбу. Это наши сапёры подорвали идущий к фронту немецкий воинский эшелон с живой силой и техникой.

Немцы из эшелона вступили в бой. Пришлось направить подкрепление – два взвода с двумя станковыми пулемётами.

К 5.00 часам утра всё было закончено, бой стих. Овладев полностью эшелоном, паровоз взорвали, орудия и автомашины на платформах и вагоны сожгли. В горящих вагонах долго рвались патроны, снаряды и мины.

Соседний полк действовал на станции Ясень. Немцы держались стойко. Полк понёс потери. Наш командир полка связался с соседями и согласовал план оказания им помощи. Он решил от станции Татарка пройти скрытно лесом в тыл немцам и атаковать их сходу в конном строю. Полк начал движение в сторону станции Ясень.

В 18.00 часов 27 июля наши артиллеристы открыли огонь. Это был сигнал для атаки обоих полков. С шашками наголо, с криками «Ура!», полным галопом врываемся на станцию. Для немцев это была полная неожиданность, в панике они начали разбегаться. Наши кавалеристы рубили их у орудий, на улице, на заборах, везде, где только не нагоняли. Станция Ясень была взята.

После боя отошли на исходный рубеж – нужно было дать отдых бойцам и коням. В штаб корпуса радировали о выполнении поставленной задачи. Получили приказ форсировать реку Березину и идти на соединение с фронтом.

Вышли к Березине 28 июля, но переправу немцы прикрыли. Завязался бой, который затих только к ночи. Где бы мы ни делали попытку подойти к реке, везде встречали нас губительным огнём.

С утра 29 июля немцы открыли сильный артиллерийский огонь, который чередовался налётами авиации. Мы вынуждены окопаться. Началась атака немцев, которую мы отбили. Артиллерийский и миномётный огонь сменялся бомбёжками и атаками. Отбиваем одну за другой, несём потери, боеприпасы начинаем экономить.

С наступлением темноты отрываемся от противника, идём назад, пересекаем шоссейную и железную дороги, выходим в район между населёнными пунктами Осы, Калиосы, Борки, Парщаха.

По сведениям разведки наши части удерживают рубеж Копаткевичи – Озаричи – Колки. Немцы бросили против нас танки и мотопехоту. Ведём непрерывные бои, стремимся прорвать немецкие заслоны.

Кончились снаряды, вынуждены оставить пушки, закопав пушечные замки в землю. Я получил ранение 5 августа 1941 года в бою под Осиповичами на Ляховой гряде. Мой и 2-ой эскадрон находились во втором эшелоне, когда немцы потеснили подразделения полка. Мы с командиром 2-го эскадрона подняли своих бойцов в контрнаступление. Немцы попятились назад. Мой эскадрон продвинулся вперёд на 100 – 150 метров, а 2-ой эскадрон попал под губительный огонь и задержался. В линии наступления получился уступ. Для уточнения обстановки послал к соседу связного, но он не вернулся. Послал второго связного, и сам выполз на левый фланг своего эскадрона, на линию стыка со 2-ым эскадронам, чтобы оценить обстановку. Залёг за дерево и наблюдаю. В метрах 50 впереди меня – немецкий автоматчик, даёт по мне очередь. Но меня защищает дерево. Даю ответную очередь. Немец дёрнулся и замолк. Слева по мне снова очередь. Понял, что меня обнаружили. Оставляю с себя плащ-палатку, а сам откатываюсь за другое дерево. Снова автоматная очередь, но уже по плащ-палатке. Мой связной бьёт из автомата влево по немцам. Увидел впереди, примерно в 30 метрах от себя,  автоматчика и хотел дать по нему очередь, но почувствовал удар в каску и в правое плечо. Автомат выпал из моих рук, в глазах потемнело, по лицу потекло что-то тёплое и липкое. Хватил рукой – кровь. Правая рука отяжелела, не поднимается, плечо тянет назад. Мимо меня пробегают бойцы, стрельба удаляется, немцев из леса выбили. Меня один из моих бойцов отвёл на перевязочный пункт, который располагался под развесистым деревом.  Там лежало несколько раненых бойцов. Врач с помощью санитара снял с меня гимнастёрку, сделал перевязку. Рана в плечо оказалась сквозная, пуля перебила ключицу. Вторая пуля пробила каску, повыше лба сорвала кожу и помяла немного череп.

К вечеру бой затих, полк готовился к прорыву. Всех раненых, не могущих сидеть в седле, разместили на подводы. Мы лежали в одной бричке три человека. Небо заволокло тучами, накрапывал дождь. С наступлением темноты начали движение, ночь пасмурная, в лесу как в погребе – ничего не видно. Едем медленно, видимо не по дороге – трясёт, отчего невыносимая боль в плече. Часто останавливаемся. Вдруг услышали сплошной автоматный и пулемётный треск – нарвались на засаду. Раздались голоса команд, стрельба быстро затихает.

Продолжаем движение. Куда везут, что происходит, какая обстановка? Спрашиваю ездового. Он отвечает, что другие  едут, и мы едем, передняя повозка остановится – и мы стоим, поедет – и мы едем. Плохо быть выключенным из обстановки, без информации. Могут завезти неизвестно куда, можно и к немцам в лапы попасть. Левой рукой стал передвигать на ремне кобуру с пистолетом  на живот, расстегнул кобуру. Теперь, в случае необходимости, могу взять пистолет рукой: живым всё равно не возьмут, и даром не погибну.

Утром остановились в лесу, тихо ни одного выстрела. Коней не выпрягают, нет разрешения. Ездовые кормят коней с рук. И самим есть хочется, галеты на исходе, начинаем экономить. Варим конское мясо, с убитых коней, нет соли. Да и варить времени нет, кухни потеряны, варят в котелках. Днём беспрерывный бой, а ночью костров разводить нельзя, чтобы себя не демаскировать. Ухитряемся ночью под палаткой варить. Иногда было, что один кусок мяса приходилось дважды варить и всё равно недоварённое ели.

С наступлением светового дня немецкий самолёт разведчик неотступно преследует нас. За всё это время мы уже сбили три самолёта. Этот четвёртый кружится над лесом, разбрасывает листовки. Бойцы говорят, что вот бумага для курева есть, ещё бы Гитлер позаботился табачку сбросить. Мой ординарец рядовой Мухин всё время находился при мне. Послал его найти командный пункт командира полка. Мухин вернулся и доложил о расположении командного пункта. Помог мне подняться, и мы отправились с ним на командный пункт. Командир полка и исполняющий должность начальника штаба капитан Кононенко сидели над картой. Я отдал честь, доложил о прибытии, попросил ознакомить меня с обстановкой. Командир полка поинтересовался моим здоровьем: серьёзна ли моя рана, не повредит ли мне то, что я стал на ноги, не лучше ли ещё полежать?

Обстановка следующая: находимся в окружении, на восток пробиться не удалось, двигаемся на юг. Рации не работают, связи со штабом корпуса нет. Боеприпасы на исходе. Немцы стремятся навязать бой, чтобы мы израсходовали остатки своего боезапаса и взять нас голыми руками. Изыскиваем пути, чтобы меньше сталкиваться с противником, сохранить людей и быстрее соединиться со своими частями. Ординарец командира полка принёс котелок с супом.

Подполковник попробовал и пригласил меня пообедать с ним. Из котелка пар идёт, а мы горячей пищи уже неделю не видели, кроме полусырого холодного конского мяса без соли. У солдата всегда ложка за голенищем, достал ложку. Командир полка подвигается ко мне с котелком, и я пробую тот суп. Это сваренный кусок конского мяса без соли, но заправленный ржаной мукой. Поэтому от него исходил запах хлеба. Суп мне показался настолько вкусным, что, кажется, такого супа я никогда не пробовал. Подумал, что хорошо быть командиром полка хотя бы только потому, что ему готовят такой суп. Вдвоём мы с большим удовольствием опорожнили котелок.

Немцы сегодня нас не тревожат. Периодически летает самолёт разведчик. Чтобы дезинформировать немцев сапёры гатят по болоту путь в противоположном от дороги направлении. Ночью решено прорываться из окружения. Считаем, что маневр сработает, так как по болоту танки и машины не пройдут.

К вечеру надвинулись тучи, пошёл дождь, быстро темнеет, погода работает на нас. Подаётся команда к началу движения, и колонна двинулась. На гати остановка, что-то случилось, образовалась пробка. Откуда-то начало бить немецкое орудие, снаряды со свистом пролетают над нами и рвутся в воздухе. Вся масса нашей конницы двинулась вперёд, слышно заработали наши пулемёты и автоматы. Наша повозка так же в общей массе, то движется вперёд, то останавливается на какое-то время и снова продолжает движение. Мы с лейтенантом лежим на дне повозки, а на сидении рядом с ездовым сидит раненый в ногу боец. Ординарец Мухин верхом не отстаёт от нашей повозки. Взрыв осветил как молнией, ударила воздушная волна. Ездового и сидящего с ним рядом бойца не стало. Повозка остановилась. Вокруг продолжается толкотня, слышаться команды: «Вперёд! Вперёд!». Постепенно взрывы снарядов, стрельба, голоса откатываются вперёд. Начинает светать. Мухин около нашей повозки без коня, наша упряжка убита вместе с ездовым и бойцом, сидящим с ним рядом. Вокруг нас впереди и сзади убитые люди и лошади, слышны стоны раненых людей и лошадей.

Мухин помогает мне подняться, поднимаем лейтенанта, отходим от места побоища глубже в болото, скрываемся в кустарнике на кочках. Совсем рассвело, дождь не перестаёт. Немцы начинают прочесывать лес, слышны отдельные выстрелы и автоматные очереди, немецкая речь. Видимо подбирают раненых, некоторых пристреливают, собирают трофеи. К полудню всё стихло. Полк прорвал окружение и ушёл вперёд: стрельбы не слышно. Мы прислушиваемся – мёртвая тишина. Становиться жутко, сидеть в болоте по пояс в воде невыносимо: берёт дрожь, стучат зубы – не удержишь, подняться не могу, всё тело окаменело, ноги не разгибаются. Мухин помогает выбраться из болота в густую сосновую поросль. Дождь не прекращается, кругом сыро, под ногами грязь. Одежда промокла до последнего шва, плечо ломит, невыносимая боль. Но нужно двигаться. Карту из планшета не вынимаю, что бы не намокла. Через слюду планшета на карте определяю наше место, компас на руке. Решаю двигаться на юг вдали от дорог, обходя населённые пункты. Встречаем трёх наших бойцов, теперь нас шестеро. Движемся дальше. Слышим конский топот. Мы притаились. На галопе мимо проскакали два наших кавалериста: наверно отбились от колонны и теперь пытаются её догнать. Продолжаем движение, впереди просека, осторожно осматриваю. Справа в метрах 500 – 600 стоят два немца-наблюдателя. Пригнувшись, перебежали просеку. В лесу встретили ещё бойцов и сержантов – к вечеру набралось около двух десятков, в основном раненые, но двигаться могут самостоятельно. Раненым ожидать помощи не откуда: в таких условиях силы организма активизируются. Вышли к большой дороге. Бойцам приказал укрыться, а сам с Мухиным выползли к дороге, замаскировались, стали наблюдать. Слышим гул моторов, лязганье гусениц, из-за поворота показались танки, которые шли на большой скорости в сторону, куда ушёл наш полк. Прошло всего 9 танков. В лесу быстро темнеет. С Мухиным переползаем дорогу. Я прислоняюсь к дереву, а Мухина посылаю за нашей командой…”