диверсия на станции Осиповичи

Из книги Н.П. Бабаевского “На земле белорусской” (воспоминания разведчика)

Взрыв в Осиповичах

Диверсия на железнодорожной станции Осиповичи в ночь на 31 июля 1943 года по своим последствиям и значимости мало имела себе подобных в диверсионной деятельности партизанских отрядов и спецгрупп, действовавших на территории Белоруссии.

На станции Осиповичи действовала подпольная молодежная разведывательно – диверсионная группа. Активными ее участниками были Федор Крылович, Николай Потоцкий и Леонид Верещагин. Она имела связь с партизанской бригадой Виктора Ливенцева, до этого совершила несколько диверсионных актов. Связь между бригадой Ливенцева и этой группой осуществлял секретарь Могилевского подпольного обкома комсомола Павел Воложин.

В начале июня 1943 года начальник разведки С.В.Змушко “Храбрецы” установил связь с Федором Крыловичем и привлек его для разведывательных работ. Перед уходом из района Осипович Змушко передал Крыловича на связь Сергею Савельевичу Шевчуку, заместителю командира разведывательно-диверсионной группы Степана Бочерикова. Были обусловлены время и место встречи.

В середине июля группа Бочерикова получила на базе в Рожанове тол, магнитные мины, немецкие оккупационные марки и ушла выполнять задание. Перед ней была поставлена задача активизировать разведку и диверсионную деятельность на участке железной дороги Осиповичи-Бобруйск.

Шевчук и Бочериков получили персональное задание от Рабцевича и Линке о более умелом и активном использовании возможностей-Крыловича как разведчика и непосредственно для диверсии на станции Осиповичи. Ему рекомендовалось магнитные мины ставить на проходящие через станцию эшелоны с бензином.

25 июля в лесу, неподалеку от деревни Сторонка, произошла очередная встреча Федора Крыловича с Шевчуком и Бочериковым. Сергей Шевчук лично вручил Крыловичу шесть магнитных мин и пятьсот немецких оккупационных марок. Бочериков, опытный минер, и Шевчук проинструктировали Крыловича, как запускать часовой механизм мины и куда ее лучше ставить. Они договорились с ним о времени и месте новой встречи. Федор Андреевич унес с собой смертоносный груз.

Ночь на 31 июля 1943 года. На железнодорожную станцию Осиповичи из Германии прибыл воинский эшелон горючим в составе двадцати восьми цистерн, следовавший на Восточный фронт. Но путь на Бобруйск ему был временно закрыт. В эту ночь на железной дороге между Осиповичами и Бобруйском партизаны спустили под откос эшелон с автомашинами. Движение было прервано. На станции Осиповичи ожидали прибытия очередного воинского эшелона, следовавшего из Минска…

…Настойчивый, сильный стук в дверь разбудил Крыловича. Он вызвал беспокойство у Федора и его родных, но вскоре они успокоились. Прибежавший охранник приказал Крыловичу немедленно следовать на станцию ремонтировать семафор. У Крыловича мысль-догадка сработала мгновенно – мины надо ставить сегодня ночью: на станции стоят несколько эшелонов, и их охрана рассредоточена, а ночью вызовы бывают редко…Решено. Он извлек из тайника две мины, уложил их под инструменты на дно рабочей сумки и поспешил на станцию.

Федор Андреевич твердо усвоил инструкцию Шевчука и Бочерикова: механизм магнитных мин трехчасовой, учитывая это и надо действовать, лучше ставить мину на цистерну с бензином…

На станции, на магистральном пути стоял вражеский эшелон с цистернами. Полночь. Крылович, уловив момент, поставил магнитную мину на первую цистерну от паровоза и быстро пошел вдоль эшелона. Встречный патруль остановил его и потребовал ночной пропуск. Осветили его ручным фонариком, проверили документы и спросили, почему он один ночью на станции.
– Иду ремонтировать семафор.. .

Патрульные еще раз проверили ночной пропуск и осмотрели его. Поверили. Предложили отойти от эшелона и идти по краю полотна железной дороги. Пронесло! Федор боялся обыска.

Вторую мину Крылович поставил в хвосте этого же эшелона. Помогла темная ночь. Чтобы успокоиться, он медленно пошел к семафору. .. Возбуждение было настолько велико, что дрожали руки, работа не ладилась…

А часовой механизм магнитных мин начал отсчитывать минуту за минутой. ..

Наконец, преодолев волнение, Федор быстро закончил ремонт и доложил дежурному по станции, что семафор исправлен. Но уйти домой не удалось. Дежурный дал ему новую работу: исправить электропроводку в помещении дежурного.

Случилось то, чего больше всего опасался Крылович: заминированный им эшелон с горючим не ушел на Бобруйск, его поставили в Могилевский парк, освободив путь подходящему эшелону.

Скоро три часа. Часовой механизм магнитной мины отсчитывал последние минуты…Напряжение Крыловича достигло предела: он, как перед неотвратимым ударом, сжался и затаил дыхание…Но разум и чувство самосохранения призывали к спокойствию и выдержке: опасно, рядом враги, могут заметить…спокойно, еще немного…

Дальнейший ход мыслей прервал оглушительный взрыв в Могилевском парке. Это взорвалась цистерна с бензином – сработала первая мина. Федор Андреевич перевел дыхание и бросился к окну. ..А в Могилевском парке охранники и люди службы движения с помощью маневрового паровоза пытались вывести горевший эшелон. Но новый мощный взрыв цистерны (сработала вторая мина) парализовал спасательные работы. Взрывы цистерн следовали один за другим. Лавина огня обрушилась на три, рядом стоящих в парке воинских эшелона… Взрывы авиабомб и снарядов сотрясали землю. Не было слышно криков и стонов погибавших в огне захватчиков и их пособников.

Больше трех часов бушевала огненная стихия. Спасти эшелон фашистам не удалось. Эти четыре эшелона шли под Курск, где решалась судьба летнего 1943 года наступления немецко-фашистских войск. Но они не дошли.

Утром немецкое командование объявило приказ: расстреливать на месте каждого, кто будет подбирать или рассматривать разбросанные взрывом снаряды, патроны, гильзы и другие воинские предметы. Но на другой день оккупанты насильно мобилизовали молодежь станции собирать их и под строгой охраной сносить в пункты сбора.
Днем из Минска на станцию Осиповичи прибыла группа сотрудников СД. Началось расследование причин диверсии. Первое время предполагалось, что станцию бомбил бомбардировщик (ночью над станцией прошел самолет), но скоро сотрудники СД разобрались, что это не так. Начались аресты, расследование…

Опасаясь ареста, Крылович пришел в деревню Сторонка. Его встретили Шевчук, Бочериков и Сергей Сидоров.
– Ну, спасибо, друзья, за мины. Дали вовремя,- были первые слова Крыловича.
Волнуясь, спеша, начал он рассказывать:
– Несколько дней я присматривался и изучал, когда и где можно поставить магнитную мину, днем опасно, а ночью вызова не было.

Федор Андреевич поведал своим боевым друзьям, как он ставил мины, ремонтировал семафор, о встрече с патрулем и переживании в ожидании взрыва.
– Ждать долго не пришлось, – продолжал он.- Начало делаться что-то невероятное, истинное светопреставление. Все дрожало от взрывов, от огня было светло, как днем. Стало даже страшно. Горела вся станция…
Крылович замолчал, перевел дыхание. Шевчук, Бочериков и Сидоров с нетерпением ждали, что он скажет еще.
– Часа три рвались цистерны и снаряды, горели эшелоны, станция…Из Минска приехали сотрудники СД. Дальше оставаться было опасно, забежал домой и к вам…Отдохну и пойду в отряд Ливенцева.
– Почему не к нам? Ведь ты хотел быть в нашем отряде?- спросил Шевчук.
– Я уже раньше говорил вам, что имею связь с отрядом Ливенцева. Дал слово, что в случае опасности приду к нему в отряд. Вот и настало время это сделать.
Крылович рассказал, что на станции у них была подпольная группа, а связь с отрядом Ливенцева они держали через Павла Воложина. Простившись с Шевчуком, Бочериковым и Сидоровым, Крылович ушел в отряд Ливенцева.

В тот же день_Шевчук встретился с Воложиным, которого знал раньше, и рассказал ему о диверсии на станции Осиповичи.
Вот результаты этой крупной диверсии, совершенной в самый разгар Курской битвы:

уничтожено четыре вражеских эшелона, один из них с танками “Тигр” и бронемашинами, два эшелона с боеприпасами и эшелон с горючим.

Сгорели станционные сооружения, склад для угля, подъемный кран и семнадцать домов. На станции и в Могилевском парке выгорели шпалы, огонь исковеркал рельсы, сгорел лагерь военнопленных – часть военнопленных разбежалась.

Погибли, получив тяжелые ранения и ожоги, около пятидесяти захватчиков и их пособников. Движение эшелонов было задержано на сутки.
В бессильной злобе сотрудники службы безопасности начали расправляться с советскими людьми. Но кто совершил эту диверсию, они так и не смогли узнать.

Вот что об этой диверсии написал Эйке Миддельдорф, во время войны референт генерального штаба сухопутных войск Германии, позднее подполковник бундесвера ФРГ, в своей книге “Тактика в русской компании”:
“…Действия русских партизан во время проведения крупных наступательных и отступательных операций сильно затрудняли снабжение немецких войск и проведение оперативного маневра…
Крупного успеха добились партизаны также в июле 1943 года, когда ими на станции Осиповичи были уничтожены эшелон с горюче-смазочными материалами, два эшелона с боеприпасами и чрезвычайно ценный эшелон с танками “Тигр”.

В собственноручном рапорте командиру десантной группы “Игорю” Крылович подробно указал, что магнитные мины и немецкие оккупационные марки ему вручили С. С. Шевчук и С.Бочериков и как он, Крылович, эти мины поставил в состав с горючим, о результатах диверсии и почему он ушел в бригаду Ливенцева.

Шевчук этот рапорт Крыловича представил командиру отряда Рабцевичу вместе со своим рапортом, в котором доложил, как была ими организована эта диверсия.

Героический подвиг совершил Федор Андреевич Крылович. кто же он? Советский человек, 1916 года рождения, железнодорожник, в 1937-1938 годах служил в Красной Армии, участвовал в боях на реке Халхин-Гол. При захвате противником станции Осиповичи эвакуироваться не успел. Установил связь с партизанским отрядом N 210, а позднее с отрядом Ливенцева, с июня 1943 года выполнял задания в отряде “Игоря”.

Прошли, отшумели годы. Уже нет в живых Федора Андреевича Крыловича. Взрыв же на станции Осиповичи останется в памяти всех, кто имел отношение к нему из отряда “Храбрецы” (“Игоря”) и бригады Ливенцева. Не забудут о нем и фашистские захватчики, видевшие этот взрыв и знающие о нем. Федор Андреевич Крылович за эту операцию был награжден орденом Ленина.