Почему фашистские палачи не любили расстреливать детей...

Работая в интернете с документами по геноциду белорусского населения в годы Великой Отечественной войны, разыскивая материалы по Осиповичскому району, на сайте российского федерального проекта “Преступления нацистов и их пособников против мирного населения СССР в годы Великой Отечественной войны 1941-1945 гг”

удалось отыскать статью Максима Лужанина “Убийцы детей” (1946 год) – ЧИТАТЬ ЗДЕСЬ

Максим Лужанин

Сам автор (участник войны, поэт, прозаик, классик белорусской литературы, секретарь Я.Коласа, подробнее о нем – ЧИТАТЬ ЗДЕСЬ), кажется, что, работая со статьей, с трудом находит цензурные выражения в отношении фашистских палачей, описывая их злодеяния.

Что касается Осиповичского района, он упоминает наличие в Бобруйске т.н. “трудового лагеря” для мирных жителей деревень:

“…На Бобруйщине кровавый друг Геринга, бывший бобруйский комендант Мол, имел в подчинении несколько так называемых “трудовых лагерей”. В самом городе (Бобруйске) на Базарной улице размещался большой лагерь, куда было согнано население целых деревень Осиповичского района с детьми. Там в помещении, где с трудом могло поместиться 100 человек, начальник лагеря Бурхард загонял по 300. Они получали на день 100 граммов хлеба и такую поганую еду, что даже сами немцы называли ее помоями. Те заключенные, которые теряли работоспособность, и не могли больше выходить на работу, а также физически слабые, передавались в специальные лагеря смерти, откуда уже никто живым не возвращался”.

Но конечно же самые страшные строки он приводит в конце, когда цитирует фашистского палача, расстреливавшего матерей с детьми..

ОКАЗЫВАЕТСЯ! ВДУМАЙТЕСЬ В СМЫСЛ СКАЗАННОГО – дети мешали убийцам механизировать сам процесс расстрела, приходилось тратить дополнительно патроны и время для того, чтобы добивать маленькие тела…

“…Ни разу не зашевелилась в черных сердцах хотя бы капля жалости к горькой материнской слезе, к предсмертному крику ребенка. Нет, их волновало совсем другое. Дети мешали убийцам механизировать расстрелы. Участник кровавой расправы в рогачевском гетто Бурхард на суде заявил, что один из эсэсовцев жаловался ему как неудобно было расстреливать детей, потому что они меньше ростом, чем взрослые. А грудных детей матери старались держать на высоко поднятых руках. Поэтому за один проход автоматной очереди палач не успевал убить всех, много детей оставалось живыми. Чего ждать от зверя, который осмелился человеческим голосом сказать такое?”

Мешали ублюдкам, расстреливавших детей, РУКИ МАТЕРИ!

Так было и в Гродзянке Осиповичского района, когда пьяные полицаи начали пальбу по детям. Наша поэтесса Леля Богданович, вспоминает как пыталась прикрыть руками от пуль троих детей ее тетя Богданович Елизавета Романовна. На фотографии она сидит (с двумя медалями).

Не уберегла она тогда от смерти своих детишек (3, 5 и 6 лет, которых похоронили в одной могиле) и осталась жить далее с простреленной рукой, с тяжелым камнем боли на душе.

Ей посвящено стихотворение “Голубка. Баллада о матери”, которое Л.Богданович иногда читает на встречах со школьниками (посмотрите видео встречи с учениками Осиповичской гимназии):

Если дослушали стихотворение до конца, то наверное будет интересен и комментарий Л.Богданович в этом видео с презентации книги “Уходили в поход партизаны”:

Читая “жалобы” фашистского изверга, перед глазами стоял и ужасный эпизод казни жителей д.Маковье, о котором рассказала партизанка 44 отряда Грязных (Илькевич) Валентина Михайловна – ЧИТАТЬ и СМОТРЕТЬ ЗДЕСЬ:

“…Мы подобрали на дороге женщину, она была без сознания. Она не могла идти, она ползла и думала, что уже мертвая. Чувствует: кровь по ней течет, но решила, что это она чувствует на том свете, а не на этом. И когда мы ее расшевелили, она пришла немного в сознание, мы услышали… Она рассказала, как их расстреливали, вели на расстрел ее и пятерых детей с ней. Пока вели их к сараю, детей убивали. Стреляли и при этом веселились… Остался последний, грудной мальчик. Фашист показывает: подбрасывай, я буду стрелять. Мать бросила ребенка так, чтобы убить его самой… Своего ребенка… Чтобы немец не успел выстрелить… Она говорила, что не хочет жить, не может после всего жить на этом свете, а только на том… Не хочет… Я не хотела убивать, я не родилась, чтобы убивать. Я хотела стать учительницей. Но я видела, как жгли деревню… Я не могла крикнуть, я не могла громко плакать: мы направлялись в разведку и как раз подошли к этой деревне. Я могла только грызть себе руки, у меня на руках остались шрамы с тех пор, я грызла до крови. До мяса. Помню, как кричали люди… Кричали коровы… Кричали куры… Мне казалось, что все кричат человеческими голосами. Все живое. Горит и кричит. Это не я говорю, это горе мое говорит…»

Что хотелось бы сказать в заключение этой не совсем складной и эмоциональной статьи?

Спасибо нашим МАМАМ, живым и ушедшим, которые на протяжении всей жизни и в самые тяжелые моменты, перед лицом реальной опасности, смерти, подымают детей на руки, заслоняют их всем своим телом и душою, пытаются поймать рукой пули палачей!